Соучастник - Страница 37

– Хорошо, можете продолжать. При условии, что ваши вопросы на самом деле обоснованны. Если у меня возникнут сомнения, я приму возражение мистера Грина.

– Спасибо, ваша честь. Доктор Фэруезер, отец жестоко обращался с вами в детстве?

– Да.

– Как он проявлял свою жестокость?

– Сексуально, физически и эмоционально.

– С какого возраста?

– Точно не помню. Мои ранние воспоминания начинаются с четырех или пяти лет.

– Что вы подразумеваете под словом "физически"?

– Побои, удушения, запирания в шкафу, – ответила доктор бесцветным и холодным тоном, словно передавала сообщения из вечерних новостей.

– А под словом "сексуально"?

– Ласки, половые сношения.

– Он вступил с вами в половую связь, когда вам было четыре года?

– Да.

– Что-нибудь еще?

– Содомия, оральный секс. Он... использовал предметы. Бутылки, разные вещи.

– Как долго это продолжалось?

– Пока я не ушла из семьи.

– В каком возрасте?

– В двадцать один год.

– Значит, в течение семнадцати лет?

– Да.

– Каждый год?

– Каждую неделю.

– Вы кому-нибудь говорили о том, что происходит?

– Я... кажется, я пыталась рассказать учителям... Не помню.

– Как вы объясните тот факт, что в разговоре со следователем ни один из ваших учителей не вспомнил о подобных жалобах?

– Я уже сказала, что не помню.

– Ваша мать знала о происходящем?

– Она в этом участвовала.

– Как?

– Занималась вместе со мной оральным сексом, вставляла предметы в мою вагину и анальное отверстие.

– Какие предметы?

– Ручку от метлы, оружие.

– Оружие?

– Да.

– Какое оружие?

– Не знаю.

– Это было ружье или пистолет?

– Не помню.

– Ваша сестра тоже подвергалась насилию?

– Думаю, да.

– Она когда-нибудь жаловалась на это?

– Дороти ничего не помнит.

– Но вы уверены, что ее тоже принуждали к сексу?

– С шести до семнадцати лет мы жили с ней в одной комнате, и я полагаю, что отец приходил в спальню и занимался сексом с моей сестрой.

– Как часто?

– Два или три раза в неделю.

– И она этого не помнит?

– Она это отрицает.

– Мисс Яффе, – вмешался судья Оптон. Вид у него был очень недовольный. – К чему вы ведете?

– Еще немного, ваша честь, и вы все поймете. Обещаю.

– Очень надеюсь, потому что я почти готов прервать допрос.

Аманда повернулась к Фэруезер и приготовила решающий удар.

– Кроме родителей, кто-нибудь еще совершал против вас насильственные действия?

– Да.

– Сколько людей в этом участвовало?

– Затрудняюсь ответить.

– Не могли бы вы назвать судье хотя бы приблизительную цифру?

– Возможно, человек пятнадцать. А может быть, и тридцать пять.

Судья Оптон нахмурился.

– Вы можете опознать кого-нибудь из тех, кто принуждал вас к половым сношениям?

– Нет.

– Это были мужчины или женщины?

– Не могу сказать.

– Почему?

– На них были широкие одежды с капюшонами. Кроме того, они носили маски.

Судья подался вперед.

– Пожалуйста, опишите подробнее, во что они были одеты.

– В просторные черные хламиды, ниспадающие до пола. Когда я была маленькой, мне казалось, что эти люди могут летать, потому что они как бы парили над землей. Но теперь я понимаю, что все дело в длинных одеяниях, закрывающих ноги.

– Что еще вы можете вспомнить из деталей их одежды?

– На них были круглые медальоны.

– Они что-нибудь символизировали?

– Да, приверженность культу сатаны.

– Значит, эти люди поклонялись сатане?

– Да.

Теперь судья Оптон был полностью поглощен допросом, а Майк Грин старался сохранять невозмутимый вид, будто массовое изнасилование сатанистами – самая обычная вещь на свете.

– Где это происходило?

– В каком-то сарае. Иногда в подвале церкви.

– Расскажите, пожалуйста, что происходило на этих сборищах. Мы хотели бы услышать самые яркие детали.

– Однажды меня привезли в сарай, привязали к столу и сделали аборт...

– Аборт? Вы были беременны?

– Да.

– Сколько же вам было лет?

– Тринадцать.

– И вам сделали аборт?!

– Да. А потом заставили съесть плод моего... ребенка.

Лицо у судьи дрогнуло, но он сдержался.

– Как часто вы бывали на таких собраниях?

– Примерно один раз в месяц.

– В каком возрасте это случилось в последний раз?

– Лет в восемнадцать или девятнадцать.

– Ваша сестра тоже участвовала в церемониях?

– Да, но она это отрицает. Говорит, что ничего не помнит.

– На собраниях бывали другие дети?

– Я видела двоих или троих.

– Что с ними делали?

– Их сажали в коробки с насекомыми, – отозвалась Фэруезер тем же монотонным голосом, каким отвечала на все вопросы адвоката. – Их забрасывали змеями, били электрическим током, заставляли есть куски животных и заниматься сексом со взрослыми. Все это фотографировали.

– Животных приносили в жертву?

– Да. Я помню кошек и собак. Однажды привезли овцу.

– Что с ними делали?

– Им распарывали животы. Иногда животных подвешивали к потолку, чтобы внутренности вываливались на людей, а детей заставляли их съедать.

– А человеческие жертвоприношения? Они тоже были?